На Западном фронте война закончилась 9 мая, а вот на Восточном она никак не заканчивалась. В Ялте договорились правители - победители, что если Япония не подпишет мирный договор, то месяца через два нужно ее принудить к миру военным путем. 8 августа 1945 года Японию предупредили, что начнем воевать. И 9 августа началось наступление нашего 2 Дальневосточного фронта на Сахалин, а позже и на Курилы. Победой над Японией и закончилась вторая мировая. Дату 2 сентября весь Дальний Восток празднует как День победы. Но Япония не пошла по пути Германии, и мирный договор не подписала до сих пор. В 1956 году СССР и Япония подписали Декларацию о прекращении военных действий. В ней было выражено пожелание о подписании мирного договора, который не подписан до сих пор. Эту проблему оставили «на потом». У нас много проблем оставляют «на потом» - Абхазия, Осетия, Крым, Япония, вот еще и Белоруссия. Много чего легко обещают правители, а вот воплощать обещанное – тут кишка тонка.
Всю войну летчики 10 авиационного полка Второго Дальневосточного фронта, в котором служил мой отец, сидели в казармах и землянках и ждали наступления Японии. Оттачивали свое мастерство на том минимуме техники и керосина, что им оставалось от Западного фронта. И вот настал и их час. Сначала японцев выбили с Сахалина, а потом и с Курильских островов. Заметьте – дальше не пошли, т.к. в Ялте была договоренность только на эти территории.
Мой отец в войну попал в курсантскую летную школу и был штурманом. Он, конечно, научился летать за 4 года войны. В смысле взлетать и управлять самолетом в воздухе, но для получения заветной корочки летчика нужно было еще и хорошо сажать самолет. А вот такого зачета у него не было. Им просто не хватало практики – ведь хорошие самолеты и керосин уходили на Западный фронт. И вот оно – первая боевая операция! Перед боевыми вылетами комиссар обязал всех бойцов написать заявления о приеме в партию. Папа говорил, что они эту акцию «считайте меня коммунистом» воспринимали как предсмертную записку. За время наступления отец сделал 11 вылетов и ему повезло – он выжил и отпраздновал и вторую
победу, уже на востоке страны.
Пора и по домам, ведь уже пошел пятый год службы. Из группы бойцов 10 летного отряда отобрали «перспективных» и оставили служить в армии. Отец попал в авиаотряд, дислоцировавшийся в городе Спасске.
Это фото сделано именно в Спасске, в 1945 году.
Спасск был недалеко от родного села, поэтому навещать отца часто приезжали сестры. Девушки уже работали сельскими учительницами, и жили в отчем доме. Они рассказывали как трудно им жить в селе, как постарели родители. Отец все это слушал, и к новому 1946 году принял решение – нужно демобилизовываться. Все равно все войны закончились, больше их не будет, ведь так говорили все радиостанции СССР. Выводы отец сделал такие: в армии будет сокращение. Конечно же, в первую очередь сократят непрофессиональных военных. Всю жизнь отец считал этот шаг своей главной ошибкой.
Две сестры отца пока его навещали, познакомились с летчиками, потом вышли за них замуж.
Молодой преподаватель, 25 лет, фронтовик и коммунист, его начали «растить». Сначала отец стал завучем школы в Чернышевке, затем - директором в селе Ново - Никольск. Там ему уже дали дом при школе. В этом селе на балу сельской интеллигенции отец познакомился с мамой – она работала начальником фельдшерско-акушерского пункта по распределению. В Ново - Никольске и я родилась.
Село Ново - Никольск расположено в 20 км. от Уссурийска, все школьные руководители на виду, поэтому вскоре отец стал начальником ГОРОНО Уссурийского района.
Эту работу отец очень любил – учебные процессы, организация олимпиад, конкурсов самодеятельности – жизнь кипела. Как я любила ходить с отцом на конкурсы школьной самодеятельности! Помню акробатический номер – на сцену клубком выкатилась девочка. Она согнулась и завернулась в клубок назад! Я потом год дома пыталась так сделать! Голову между ног просунуть получилось, а скрутиться - нет.
Но движение вверх продолжалось - отца перевели в Горком партии, вторым секретарем горкома КПСС города Уссурийска. Как он не любил эту работу! Говорил, что она – неконкретная и безрезультатная. Вот несколько случаев:
-в поселке сахарного завода на выборах в избирательном бюллетене кто- то написал: «Пора бы уже прекратить эту игру в демократию». Отец возглавил комиссию, которая пересматривала все личные дела зарегистрированных на участке избирателей. Примерно к концу второй недели они установили, что это сделал мастер цеха. У него была редкая специальность, по ней не готовили в Приморье. Вот уж была дилемма: выгнать мужика и остановить производство или оставить и допустить к сахарной свекле неидейного мастера. Выбрали второе, но премии лишили.
или вот еще казус. У горкома партии вывесили жестяной щит, на котором написали красивенькими буквами планы партии на очередную пятилетку. Около щита остановилась бабушка – то ли изучить эти планы, то ли от ветра укрыться. Порывом ветра щит оторвался от забора и пришиб бабушку. Нет, не убило, но синяки были, ну и испуг, конечно. Отец утрясал этот конфликт. Наказать тех, кто щит крепил – это просто. А с бабушкой – сложнее. Ей крышу перекрыли, да еще и заставили благодарственное письмо коммунистам написать.
Я была малявкой, но помню все эти разговоры дома за ужином о «дурацкой» работе.
В 1956 году партия решила поднимать сельское хозяйство – еды в СССР на всех не хватало, хотя война закончилась 10 лет назад. Создавались МТС, семенные станции и т.п. И одним из пунктов решения партии – стимулирование развития частных подсобных хозяйств. Конечно же, пример должны подать коммунисты, и в первую очередь – члены горкома партии. «Коси–ка сука-сено-сам» так, на японский манер народ окрестил эту программу. (У нас, на востоке, традиционно много шуток на японо-корейско-китайский манер).
Мы жили в доме барачного типа, и у нас был сарай для дров и угля. В этом сарае и поместили поросенка. Мне было 4-5 лет 5, но взрослые уже поручали мне животинке носить еду, чистить корыто и «сходить посмотреть, почему она визжит».
Свинюшка выросла, пришла пора ее резать. Папа – охотник, поэтому он решил ее застрелить. Вывели свинью из сарая, прозвучал выстрел из охотничьего ружья. Свинья завизжала и побежала по проспекту легендарного Блюхера. Прибежала она к клубу им. товарища Чумака, в котором еще до революции собирались рабочие локомотиворемонтного депо.
Около клуба был чудесный парк, а у входа - клумбы. На одном постаменте стоял Ленин, а на другом – Сталин. Свинья выбрала Ленина. Там, у ног вождя, ее кто-то из доблестных железнодорожников и прирезал. Видать, они с ножами ходили по воскресеньям на променад в парк.
Вот нашла фотографию клуба им. Чумака тех лет.
Конечно же, были анекдоты на нашей железнодорожной слободе, и разборки в горкоме КПСС. Выговор папе объявили. Именно после этого случая отец принял окончательное решение уходить из горкома. Был разработан хитрый план, на реализацию которого ушло еще почти три года. Но об этом я позже расскажу.
А с клумбами вскоре тоже интересная история случилась. Хрущев культ Сталина развенчал, и было принято решение в горкоме КПСС демонтировать все памятники Сталину в Уссурийске.
Кажется, их было 9. Наш, слободской Сталин, стоял на высоком постаменте. Сначала его решили стащить трактором. Почему-то ночью. Обвязали трос вокруг талии и дернули. Верх монумента после нескольких усилий трактора раскрошился и обсыпался. Обнажился рельс, вокруг которого был налеплен Сталин. А нижняя часть проштрафившегося вождя устояла, как и сам прототип!
С месяц торчала инсталляция в стиле Пикассо: клумба с красивыми цветами, сверху – постамент, на нем ноги в сапогах и … погнутый рельс.
Потом местный скульптор слепил сверху … Тараса Шевченко. Однажды у постамента появилась табличка: «Ой ви дiти моi дiти, что ж вы накоiли: на грузинську срану жопу мене посадили». И с этой табличкой отец разбирался. Автора установить не удалось, поэтому в клубе Чумака был оборудован пост милиции.
И партия, как обычно, не до конца продумала программу развития подсобных хозяйств. К 60 годам в стране пропал хлеб. Им кормили скотину, т.к. комбикорма то не продавались. И 1962 году было принято закрытое постановление «О наведении порядка в расходовании ресурсов хлеба». Его стали продавать по одной булке в руки, а за хлебом нас, детей, оправляли стоять примерно за час до открытия магазина. Вот была ли в свободной продаже мука, я не помню, мала еще была в те годы.
Теперь в этом парке стоит паровоз, в котором сожгли Лазо, клумбы были убраны, Ленин перекочевал к входу в клуб, а потом и вовсе куда- то исчез вслед за Сталиным.